— Когда у тебя месячные? — прошептал он, щекоча горячими губами ее ухо.

— Скоро, и я… Я приняла таблетку…

— Никогда не доверяй мужчине, когда он так говорит, если только это не я. До сегодняшнего дня я всегда предохранялся, тебе нечего бояться.

Лавиния не сомневалась в том, что может ему доверять. Во всем остальном вряд ли, но в этом — вне всяких сомнений.

Захар целовал Лавинию, вкладывая в каждый поцелуй всю ту страсть, которую вынужден был сдерживать до этого дня. Он целовал ее, пока она не опьянела от желания, потеряв контроль над своим телом. Целовал ее, одновременно переместившись так, чтобы оказаться между ее податливо разведенными ногами. Целовал, когда вошел в нее, но вдруг замер, потому что наслаждение, которое он испытал, было слишком сильным.

Лавиния вскрикнула от резкой боли, но не оттолкнула Захара, а лишь крепче прижалась к нему, спрятав лицо на его груди.

Но через мгновение боль сменилась острым, ярким наслаждением. Лавиния поняла, что хочет большего, и выгнулась ему навстречу. Тогда Захар начал двигаться, постепенно входя все глубже. Она стонала и кричала от наслаждения, не в силах сдерживаться, а он шептал ей слова, совсем не похожие на ту милую чепуху, которую он обычно говорил своим любовницам в такие моменты. Слова, опасные в устах такого мужчины, как Захар. Слова, которые он еще никогда никому не говорил.

Ласки Захара кружили ей голову. С каждым словом, с каждым нежным движением Лавиния раскрывалась для него все охотнее. Ее бедра приподнялись ему навстречу, губы ловили воздух, а голова шла кругом от новых ощущений.

С последним толчком Захар заполнил ее полностью, и это было так захватывающе чудесно, что Лавиния даже захотела, чтобы это прекратилось, потому что она не узнавала себя. Она никогда не ожидала от себя такого блаженного абсолютного подчинения телу мужчины, принятия его власти над собой, готовности пренебречь любыми правилами и нормами, лишь бы дойти до конца.

Ее ноги сжались вокруг бедер Захара, а ногти вонзились в его спину, когда наслаждение стало невыносимым и наконец взорвалось фонтаном, переполнившим ее жаркой, безумной эйфорией. Пока он извергался в нее, она кусала его плечо, потому что только так могла сдержать рвущиеся наружу слова. Она ни в коем случае не должна была сказать… Даже если это действительно так…

Потом Захар еще долго целовал и ласкал ее, а Лавиния все ждала, надеясь, что рассудок возобладает над эмоциями, но эта фраза продолжала вертеться на ее языке. Ей приходилось сдерживаться, чтобы не выкрикнуть эти слова в окутавшую их темноту.

Но, к сожалению, молчание не отменяло того, что произошло.

Она окончательно и бесповоротно влюбилась.

Глава 12

Проснувшись, Захар понял, что улыбается. Он был настолько изумлен этим открытием, что несколько минут лежал без движения, привыкая к новым для себя ощущениям. Захар привык к девушкам на одну ночь, причем ночь, завершающуюся не совместным сном, а его поспешным уходом. Он испытывал неловкость от близости и, хоть и считал это проявлением слабости, предпочитал просыпаться в одиночестве.

Но только не этим утром.

Он лежал спиной к Лавинии и, затаив дыхание, слушал, как она просыпается. Вот она пошевелилась, перевернулась на бок… А потом он почувствовал прикосновение холодных ладоней к своей спине. Захар мысленно застонал. Каждая из женщин, с которыми он спал, считала, что проведенная вместе ночь дает ей право требовать ответов на любые вопросы, как будто он мог запросто развернуться и поделиться с ней самой темной частью своего прошлого. Захар готовился к неизбежному, но вопросов не последовало.

Тонкие пальчики Лавинии осторожно скользили по шрамам Захара, а он лежал едва дыша и проклинал все на свете. Ее прикосновения заставляли его заново переживать ужас, который стоял за каждым из шрамов, напоминая ему о том, зачем он приехал в Австралию. Его план не должен был затронуть Лавинию, но Захар мог защитить ее, только доверившись ей, а от одной мысли об этом по его коже бежали мурашки. Доверие было для Захара неизведанной и заведомо опасной территорией.

— Нам нужно вставать, скоро завтрак, — сказала Лавиния, целуя его в плечо. — Когда мы улетаем?

— Через пару часов.

— Завтра в это же время я буду сидеть за своим столом, — вздохнула она. — Жаль, что сказка так быстро закончилась.

— А может, тебе взять отпуск? — предложил Захар, уцепившись за идею, показавшуюся ему блестящей. — Сможешь больше времени проводить с Рейчел. И со мной…

— Что?

— Переезжай ко мне.

Лавиния рассмеялась от неожиданности. Кто угодно посчитал бы подобное предложение, прозвучавшее из уст Захара, шуткой.

— Я серьезно. Ты ведь только что сказала, что не хочешь, чтобы все закончилось.

— Да, но это вовсе не значит, что я набивалась к тебе в сожительницы, — покачала головой Лавиния. — Зачем ты просишь меня переехать? Меня ведь в любой момент могут назначить опекуном, а это значит…

— Всего на пару недель… — Захар увидел, как изменилось ее лицо, но заставил себя закончить фразу. — Ты могла бы оставаться со мной, пока я не вернусь в Англию.

Она ведь всегда знала, что не сможет удержать его, старалась принять это как данность, но было слишком жестоко напоминать ей об этом так скоро.

Лавиния заставила себя улыбнуться и покачала головой:

— Это все равно невозможно. Кто будет выполнять мою работу, пока я буду в отпуске?

— Можешь не беспокоиться об этом. В понедельник прилетает мой личный ассистент Эбигейл, она примет дела.

— Но как же так…

Лавиния резко села, притянув колени к груди. Как он мог так легко и быстро найти ей замену?

— Но, Захар, мне нравится моя работа. Мне нужна эта работа! И я никуда не уйду!

— Лавиния, повторяю, тебе не о чем беспокоиться. — Он протянул руку и нежно провел кончиками пальцев по ее обнаженной спине. — Мне нравится быть с тобой. Я хочу быть с тобой! — Мало кто слышал от Захара подобное признание, но Лавиния не знала об этом. — Я просто пытаюсь помочь. Этой работы у тебя скоро вовсе не будет, не нужно за нее цепляться.

Она хотела обернуться и спросить, что он имеет в виду, но замерла, пораженная страшной догадкой. Горькие слова Катины, которые Захар так легко заглушил своими обещаниями, вновь зазвучали у нее в ушах.

— Ты собираешься все разрушить…

— Всего лишь закрыть, — перебил ее Захар, но Лавиния не желала ничего слушать.

— Разрушить, — повторила Лавиния.

Ее губы побелели. Она сжалась в комок, крепче прижав колени к груди. Осознание всего ужаса ситуации ледяными когтями сжало ей сердце. Страшно было даже представить, как внезапная потеря работы повлияет на ее шансы получить опеку над Рейчел. А даже если ей позволят забрать сестру, как она будет ее содержать?

— Просто не могу поверить… Неужели ты правда сделаешь это?

Что будет с Ниной, Катиной, ее коллегами? С каждой новой мыслью паника нарастала, как сокрушительный снежный ком.

— А как же Жасмин? — в ужасе спросила она.

Он приехал на эту яхту как почетный гость, зная, что собирается закрыть Дом Коловски, а значит, сорвать свадьбу принцессы!

— Она ведь выходит замуж через несколько недель!

— Я уже занимаюсь этим вопросом. Обо всех клиентах и сотрудниках компании позаботятся. Будут выплаты по сокращению и компенсации. Не нужно воспринимать это как нечто личное…

— Но для меня это и есть нечто личное! — воскликнула Лавиния. — Как ты не понимаешь? Мы с Жасмин стали подругами! И это ее свадьба!

— Уверен, король Абдулла легко решит эту проблему. В конце концов, это всего лишь платье. — Все шло совсем не так гладко, как ожидал Захар, но он надеялся, что еще сможет успокоить Лавинию. — Все будет хорошо. Ты будешь в стороне от всего этого. Останься со мной, и я сделаю так, что тебе не придется искать новую работу. Когда я уеду, ты сможешь сосредоточиться на Рейчел, может быть, продолжишь учебу…

Захар придвинулся ближе и обнял ее, но Лавиния отпрянула от него, как от чумного. Ее голубые глаза пылали гневом.